Виктор Ольжич: Последняя правда об Альгирдасе Бразаускасе и «советской оккупации»
Массовое поклонение в Литве ушедшему из жизни Альгирдасу Бразаускасу, с объявлением государственного трехдневного траура, не должно заслонить такой, казалось бы, мелочи, как запрет на внесение его останков в церковь для отпевания.:::Хотя этот запрет был наложен не литовскими властями, а иерархами литовской католической церкви (а некоторые из нынешних и бывших литовских руководителей выразили недоумение по поводу запрета), все же мы не должны считать этот скандальный, иначе не назовешь, запрет всего лишь капризом церковных властей. Валдас Адамкус, например, выразил «непонимание» такого шага. А что тут не понять?Альгирдас Бразаускас всегда был нелюбим так называемыми литовскими «патриотами», литовской эмиграцией (не сегодняшней, трудовой, а той, послевоенной, политической): в нем видели «первого секретаря Компартии», главу «бывшей советской номенклатуры», чуть ли не предателя интересов Литвы, «коллаборациониста». Это сегодня не только бывшие его соратники по партии, но и его идеологические противники говорят хорошие слова о нем. Потому что ведущие западные СМИ и многие западные лидеры заявляют, что ушел великий человек, великий политик. И нужно быть на волне. Потому что это волна всенародной любви к человеку, которого уже называют «последним хозяином страны», последним «литовским князем». И на этой любви можно заработать у избирателей и дополнительные очки, которые так нужны на будущих выборах.
Но пора сказать и правду: отношение к Бразаускасу, которое навязывали литовцам правые, клеймя его за слишком дружественное отношение к России, нежелание стать на колени, посыпать голову пеплом и отречься от своего «советского и коммунистического прошлого» (никогда Бразаускас не называл режим, которому служил, «оккупационным») — это не только не решенный, но и продолжающий заостряться идеологический вопрос.
Чем было для Литвы полстолетия пребывания в составе СССР? Если это была оккупация и ад, подобный нацистскому аду освенцимов (советский режим приравнен к нацистскому), то Бразаускаса нынешние находящиеся у власти правые должны не возвеличивать, а проклинать, как проклинают сегодня нацистских преступников. Но они отдают дань великому человеку. Так нужно разобраться и быть логичным в своих идеологических посылках: ведь Бразаускас был на протяжении десятилетий среди руководителей советской Литвы, а под конец СССР и первым секретарем ЦК Компартии Литвы. До чего доходит абсурд правого мышления — можно проиллюстрировать на следующем примере: Сейм Литвы принял постановление о запрете советской и нацистской символики — с запретом изображать и лидеров советского и нацистского режима. Стало быть, должен был быть введен и запрет на изображение рядом с портретами Гитлера — и изображения «лидера советского режима» Бразаускаса. Но в силу очевидной абсурдности такого решения — никто, конечно, не стал запрещать изображать портреты президента, а затем и премьера независимой Литвы Бразаускаса. И сегодня его похоронят в Пантеоне президентов, со всеми почестями. Как тогда с законом о запрете на изображение и почитание лидеров советского режима?
Мы видим, что правая идеология кормится удобными для определенных политиков мифологемами, которые помогают сбивать и обеспечивать себе электорат, но не имеет ничего общего с реальностью.
Почему Бразаускаса не мучил комплекс преступника (как вряд ли мучит он сегодняшнего руководителя Литвы, преподавателя партшколы при ЦК КПЛ, воспитанницу и ученицу Бразаускаса)? Почему он не чувствовал себя предателем интересов литовского народа, находясь с шестидесятых годов среди верхушки правителей советской Литвы? Да потому, что он себя ни преступником, ни предателем интересов народа не считал. Для него мифы правых, помещавших себя на вершину ими созданной иерархии ценностей, не существовали. Потому что Бразаускас строил в Литве не освенцимы — как это пытаются доказать те политики, которые приняли закон о запрете советских символов и запрете понимания этого периода литовской истории не как «оккупации» — а промышленные предприятия и лучшие в СССР дороги (которыми Литва гордится и сегодня), фермы и атомные электростанции. Бразаускас не был нацистом, как получается по логике тех, кто принимал и продолжает принимать законы, приравнивающие нацизм и коммунизм, нацистскую и советскую «оккупацию».
Никто не отрицает, что литовский народ был травмирован и очень сильно, когда тысячи литовцев после присоединения Литвы к СССР были вывезены в Сибирь по сталинскому приказу. Но почему правая идеология не отделяет эти события от дальнейших десятилетий, которые носили совсем другой характер? Почему делает вид, что все пятьдесят лет только и делали, что тысячами вывозили в Сибирь? Бразаускас и нынешнее поколение литовцев, помнящих советские времена, жили не в сталинскую эпоху. И массовых репрессий во времена Бразаускаса не было. А что было? Об этом лучше всего вам расскажут ностальгирующие по советскому времени «несознательные» литовские граждане. Они не были обработаны вражеской пропагандой — они просто помнят те времена и могут сравнивать с сегодняшними.
Более того, пора сказать шокирующую правду: если бы не литовские коммунисты и не их «патриотическая хитрость», не было бы не только более 80% литовскоязычного населения в стране (сравним с соотношением русских и латышей в Латвии, русских и эстонцев в Эстонии), но и, быть может, самой независимой Литвы. Сегодня правые клеймят бывших коммунистов, «приспособленцев», которые посмели пойти на службу «оккупационному режиму», вместо того, чтобы уехать, как большинство патриотов, на Запад, в Америку, и там «бороться», сидя на своих виллах в безопасности и попивая виски. Им также вменяют в вину, что они не пошли массово в «диссиденты» (а почему те, что осели в америках, не остались в советской Литве и не пошли в диссиденты?). Таким образом, вина Бразаускаса в том, что он не стал диссидентом. При этом не думают, что не будь таких, как Бразаускас, которые своей широкой спиной заслонили Литву от Центра, Литва бы по уровню жизни, патриотического воспитания, сохранения языка и культуры не лидировала бы в СССР. И не дошла бы к точке перехода к независимости в том виде и состоянии, в котором она была на конец 1980-х годов.
Каким образом удавалось литовским коммунистам заслонить Литву? Методы были не диссидентские. Диссиденты не смогли бы добиться «аграрного статуса» республики, охранив ее от «всесоюзных строек» (за исключением разве что Игналинской АЭС — и, как результат, единственный русскоязычный город строителей и обслуживателей АЭС Висагинас: а могла быть вся страна). Тем самым обеспечив невиданно низкое наличие русских в стране в 6% (сегодня порядка 4%). Этот фокус, который удалось проделать литовским коммунистам, до сих пор покрыт тайной. Диссиденты также не смогли бы обеспечить преподавание в литовских вузах на литовском языке. И поддержку патриотических литовских поэтов, пусть некоторые из них для вида и написали одно-другое стихотворение про Ленина и партию. Ни диссиденты, ни эмигранты на американских виллах не обеспечили высокий уровень жизни и культуры литовцев. Может, Бразаускас запретил знаменитые Дни песни, когда весь народ пел хором? Кто, прикрываясь для вида верностью правящей идеологии, хитро воспитывал нацию на протяжении десятилетий, поддерживал национальный дух? Настоящие оккупанты и их сатрапы так поступают? Может, сегодняшние классики литовской культуры, многие из которых еще живы, воспитавшие народ и сохранившие национальное сознание, сидели массово по советским освенцимам, а не были лауреатами государственных советских премий и не купались в привилегиях, странным образом предоставленных им «оккупационным режимом»?
Говорят, методы Бразаускаса и ему подобных были советскими. Эти люди были не мифотворцами, а реалистами. Говорят, они возили в Москву, в Центр то, что сегодня называется «взятками» — наверно, не деньги (в Кремле в деньгах не нуждались: тяжело представить в советское время такую коррупцию в верхах, которая сейчас процветает в Литве): ходят легенды, что возили «литовскую колбасу». Что приглашали на специальные охотничьи угодья, созданные в Литве, московских боссов, московских секретарей. А известно, как они любили охоту. И женщин. Говорят, на московских гостей, засевших на вышках, специальные рабочие выгоняли диких кабанов, которых московские босы в азарте расстреливали в упор. А потом, после баньки и пива (и напитков покрепче), принимали решения «в пользу Литвы». Закрывали глаза на вещи и процессы, на которые глаза не закрывали в других республиках.
Конечно, по сравнению с чистыми диссидентами-романтиками, с правыми идеологами, сочинявшими свою идеологию на виллах, Бразаускас и иже с ними были грязными предателями-коллаборационистами. Но литовские правые не желают признать, что служивший «оккупантам» (по нынешней терминологии Сейма) Бразаускас и иже с ними — сохранили Литву. Сохранили национальное сознание и национальную культуру, которая, в советское время, на самом деле была приоритетной областью (культуру, которую сегодня уже заканчивают разрушать правые либералы, финансирующие ее «по остаточному принципу»: любой литовец признает, что в советское время место культуры было на десять порядков выше, чем сегодня, когда она является для государства бедной золушкой). И именно поэтому сохранился народ, который смог пойти на такой отчаянный шаг, как выход из СССР.
Обозреватель британской газеты The Economist Эдвард Лукас главной чертой Бразаускаса назвал «ловкость». Хитрость. Не никем не избранные диссиденты захватили Верховный Совет Литвы и, установив свою власть, провозгласили независимость. Вариант Киргизии — a la большевистский переворот — в то время был немыслим. Несмотря на слабость Центра, все было бы задушено в зародыше. И надолго. Советский режим, убаюканный литовскими коммунистами типа Бразаускаса, пропустил момент, когда местная литовская номенклатурная власть, за небольшим исключением, сформировалась как патриотическая. А колеблющиеся в решающий момент качнулись в сторону народа. Формально все было по Конституции СССР, где имелся пункт о добровольном выходе из состава СССР. Не какая-то кучка «отщепенцев», а законно избранный советский Верховный Совет провозгласил о выходе. А официальная Компартия Литвы во главе с Бразаускасом — о выходе из КПСС. Можно ли себе представить еще более высокий класс политической игры? Все было сыграно по правилам — придраться не к чему. Центр был просто обезоружен морально и юридически.
Быть может, еще только Черчилль мог быть настолько хитрым и ловким. Бразаускас — это литовский Черчилль, гений литовской политики на рубеже двух эпох. И не только литовской. Даже Михаил Горбачев, который приезжал накануне развала СССР в Литву уговаривать литовцев не выходить из Союза, вспоминает сегодня Бразаускаса не с ненавистью, а с чувством глубокого уважения. Бразаускасу удавалось со всеми быть добрым, добродушным, мягким, дипломатичным, проводя при этом хитро свою линию (пусть и за счет компромиссов). Высший класс. Он не поссорился с Москвой, он не поссорился с Вашингтоном. А в Израиль слетал в качестве уже президента независимой Литвы и попросил прощения за участие литовцев в уничтожении литовских евреев. Без литовских комплексов. Искренно. Простите и всё. Только великий человек мог так сделать.
В каком-то смысле судьба СССР, а имея в виду развал СССР — и мира сошлась на Бразаускасе: ведь он был первым секретарем Литвы в момент, когда Литва стала идти в сторону выхода из Союза. Обладал всей полнотой власти. Если бы он воспротивился вместо того чтобы отпустить вожжи и стать на сторону «Саюдиса» — и благословить выход из СССР, то неизвестно, приобрело бы в Литве движение за независимость столь массовый характер. Люди осмелели, потому что само советское руководство Литвы дало «добро». Именно поэтому. Москва же была далеко. Между ней и Литвой стояло литовское руководство: так как было не осмелеть? А не выйди Литва из СССР — начался ли бы процесс цепной реакции? Вспомним, как медлили даже Латвия с Эстонией.
Сегодня, когда хоронят Альгирдаса Бразаускаса, думается и о другом: в Литве нет и, наверно, уже не будет политиков такого уровня. Профессионалов высшего класса. Никто в Литве политиков — как это происходит в странах Запада — не готовит в специальных престижных вузах. Со знанием дипломатических хитростей, риторики, с умением управлять страной. В литовскую политику массово идут кто попало, аферисты и эстрадные певицы, клоуны и юмористы из телешоу. Что ни говори, а советская номенклатура имела одно огромное преимущество — люди, проходившие по ее ступенькам, не только шли на противные с точки зрения правой идеологии компромиссы, а и обретали бесценный опыт профессионала от политики. Опыт лавирования, ловкости, терпения и ответственности за порученное дело (попробовал бы не ответить за порученное дело — тебе бы в парткоме голову снесли). То, чем не могут похвастаться грызущиеся сегодня между собой и поливающие друг друга грязью литовские политики, которым не хватает ответственности за государство. Которые пришли в политику с целью нажиться или получить дешевую и легкую славу. Поэтому сегодня доверие литовцев к парламенту и к правительству просто ничтожное: Сейму и правительству не доверяют больше 80% населения, а доверяют меньше 10%. А Бразаускаса президентом независимой Литвы избрали уже в первом туре порядка 60% литовцев. И они не посмотрели, что он служил «оккупационной власти» и был «оккупантами» назначен главным в Литве.
Не стало Альгирдаса Бразаускаса — и все вспомнили, что он, удивительное для Литвы дело, никогда никого не поливал грязью. Не интриговал. Занимался своим делом. Здоровался с простыми людьми за руку, где бы ни был. И не был русофобом. Никогда. Ни слова не сказал плохого о России, за что его без конца упрекали литовские патриоты, считающие, что патриотизм состоит в том, чтобы показать восточному соседу кукиш. И за несколько недель до конца он сумел еще сказать хорошие слова о России, когда российское руководство наградило его орденом. Не за это ли литовские церковные иерархии не разрешили отпеть его в храме?
ИА REGNUM
