«Договор об СНВ — первый абсолютно честный ядерный договор»
Первый абсолютно честный ядерный договор. Причем честного в нем только одно — никто ничего сокращать не собирается :::Администрация Обамы утвердила новую ядерную стратегию США, согласно которой Америка берет на себя обязательства об отказе от создания усовершенствованных систем ядерных вооружений, а также о неприменении ядерного оружия в случае неядерной атаки (химической или биологической). Когда вы слышите, что говорит Обама, то это надо всегда понимать ровно наоборот. Президент США уже доказал, что, когда он обещает перемены, это значит, что никаких перемен не будет, а будет абсолютно инерционное следование текущему курсу.
Договор очень нужен Обаме в пиар-целях
Новая, с иголочки, ядерная доктрина США декларирует, что они никогда не применят ядерного оружия против страны, не обладающей таковым. Даже если она провела биологическую или хакерскую атаку против США. Но это не касается случаев разработки новых видов бактериологического или химического оружия. А также не касается стран, которые не хотят подписывать ДНЯО. Ответ на вопрос, нарушает та или иная страна этот договор, разрабатывает или нет бактериологическое оружие, дают сами США. Мы знаем пример Ирака, у которого не было никакого бактериологического оружия, но Вашингтон решил, что оно есть. Это из серии о том, что «некоторые животные равнее других».
Следующий момент. Обама признал, что главной функцией ядерного оружия является сдерживание, но отказался считать это единственной функцией. Таким образом, США автоматически допускают применение ядерного оружия за рамками сдерживания. Это не главная, а побочная задача. Тем не менее она существует. Во-первых, скажите, какие эпохальные изменения в ядерной доктрине США мы видим? Кроме разговоров о том, что они вообще стремятся к уничтожению ядерных арсеналов на корню. Это напоминает мне разговоры о победе коммунизма во всемирном масштабе. Это красиво, привлекательно и вдохновляет, но, мягко говоря, не конкретно. И к практической деятельности отношения не имеет.
Что касается договора об СНВ (к которому все это привязано), то он был очень нужен Обаме в пиар-целях, поскольку США хотят получить инструмент давления на разные страны для того, чтобы прекратить разработку ими ракетоносителей и обеспечить режим нераспространения. Для этого сами США должны демонстрировать волю к разоружению. Именно поэтому идея заключить СНВ в новом формате исходила именно от Обамы.
Мы имеем невиданный, потрясающий договор
Теперь о том, что мы имеем на выходе. А мы имеем невиданный, потрясающий договор. И, надо сказать, честный. Первый абсолютно честный ядерный договор. Причем честного в нем только одно — никто ничего сокращать не собирается. А если и собирается, то это никоим образом не связано с договором, а связано с другими причинами, не имеющими к нему никакого отношения. Понятно, почему мы согласились участвовать в этих переговорах. Потому что, очарованные Обамой и немного заинтересованные в его доброй воле, мы решили, что сможем уговорить американцев сократить вооружения до параметров, которые фактически легализуют нашу естественную убыль стратегических вооружений.
Если мы вспомним параметры договора, который будет подписан, то по носителям это 700 развернутых и 800 всего. Есть общедоступная информация о том, что Россия имеет 630 (а развернутых 570) ракетоносителей. То есть мы уже «перевыполнили план» и нам ничего сокращать не нужно. Потому что при нынешних темпах перевооружения Россия будет сокращать это количество естественным путем. Поскольку выбытие у нас значительно превосходит обновление.
Американцы тоже не будут ничего сокращать. Реально они должны сократить 100 ракетоносителей (потому что у них 900 и 800 соответственно). Но реально им достаточно выгрузить три старые (но хорошо модернизированные) ракеты Minuteman из шахт и складировать их в сторонке, потому что договор не предусматривает уничтожение шахт. Он вообще никак не огранивает количество неразвернутых боеголовок. То есть вы можете иметь любое количество боеголовок, которое пожелаете, главное — объявить их «неразвернутыми».
Более того, новый договор предусматривает абсолютно сюрреалистическую систему оценки авиационной составляющей стратегического потенциала. Она предполагает, что один бомбардировщик равен одному заряду. Но на американских бомбардировщиках стоят по 20 ракет. А на наших — от 12 до 16. Можете себе представить, что при некотором числе бомбардировщиков количество зарядов укладывается в плюсы и минусы т. н. «сокращения». При этом вас, опять же, никто не заставляет уничтожать бомбардировщики. Достаточно объявить их неразвернутыми, снять с них ракеты и положить рядом. Договор вообще (!) не контролирует неразвернутые заряды.
Михаил Леонтьев
Тележурналист
KM.RU
