Независимый профсоюз ИАЭС: Зарплата, занятость, законность

В пятницу, 18 апреля, в зале «Banga» cостоялась отчетно-выборная конференция Независимого профсоюза Игналинской АЭС. :::Ее вели председатель Владимир Драник, переизбранный участниками конференции на следующий 3-летний срок, и его заместитель Илона Некрошене. В работе конференции приняли участие и гости из Вильнюса — вице-спикер Сейма Альгирдас Сисас, председатель Конфедерации профсоюзов Артурас Черняускас, председатель Федерации профсоюзов промышленности Йозас Невераускас, вице-мэр Висагинсокого самоуправления Эляна Чекене.

И хотя назвать ИАЭС градообразующим предприятием как-то больше не поворачивается язык, закрывающаяся атомная элекстростанция по-прежнему остается крупнейшим предприятием самоуправления, от которого зависит жизнь работающих там людей и их семей, а, значит, во многом и благополучие города в целом. Поэтому остановимся подробнее на трех проблемах, поднимаемых в принятой в ходе конференции резолюции, которая направлена Сейму, правительству, президенту и Висагинскому совету, с комментариями участников.

1. Планируемые долговременные процессы переустройства ИАЭС, при которых большая часть персонала — жителей региона ИАЭС планируется к сокращению, наняв на определенные виды работ предприятия сторонние фирмы, могут привести к социальному взрыву в регионе и не являются ответственными в социальном аспекте, поскольку проблема занятости в регионе ИАЭС затрагивает не только непосредственных работников, но и членов их семей. Возможность массовых увольнений ставит жителей региона в тяжелое положение, лишает их веры в завтрашний день, порождает в семьях атмосферу неуверенности и тревоги. Кроме того, ИАЭС вносит немалую лепту в пополнение местного бюджета.

Владимир Драник, председатель Независимого профсоюза ИАЭС:

— Позиция в 2010-2011 году, когда нам, условно говоря, было введено внешнее руководство (вице-министром был Швядас, генеральным директором Чюкшис), их позиция была прямо противоположной: они были инициаторами идеи, что максимум всех работ (и отставивали эту точку зрения, чем вызывали определенную нашу симпатию к себе) должны осуществляться существующим коллективом. Кроме того у них была масса идей, как использовать освобождающийся, например, станочный парк или какие-то помещения под какие-то еще виды деятельности.

Нынешняя наша администрация неожиданно для нас, (но, может быть, конечно, эти идея вынашивались уже давно) заговорила о том, что коллектив станции стоит дорого, и поэтому на работы надо привлекать внешние фирмы. На мой вопрос, что будет с людьми, я получил ответ: да, люди в таком случае будут сокращены. Где логика? Если считать какую-то условно предполагаемую какую-то выгоду в сопоставлении, то, может быть, цифры и получаются более привлекательными. Но за этими цифрами стоят люди, с одной стороны.

С другой стороны, весь наш опыт свидетельствует о том, что все подразделения, которые отделялись от станции и потом этими услугами надо было пользоваться (лаборатория металлов, лаборатория метрологии, ремонтно-строительный цех, цех ремонта оборудования, транспортники и т.д.), эти услуги стоили значительно дороже.

Я предупреждал директора по корпоративным делам, что здесь нельзя так однозначног подходить. Кроме споров и бесконечных разбирательств с «Nukem», эти взаимоотношения подрядчика и заказчика нам известны со времен строительства станции. Естественно, интересы подрядчика, когда это сторонняя фирма, — это побыстрее получить как можно больше денег, а интересы заказчика — получить гарантии исполнения этих работ. Интересы несколько разные, и это вполне естественно. Так если есть возможность исполнять данные работы — и они сегодня исполняются — существующим коллективом с ответственностью за их качество, то на наш взгляд и по нашему убеждению, нужно идти только этим путем.

Иначе, с одной стороны это приведет к росту безработицы в регионе, с другой стороны, кто будет, собственно, отвечать за качество работ, если оно окажется недостаточным или впоследствие окажется неудовлетворительным? Поэтому у нас столько тревоги в коллективе, слухи расходятся о намерении администрации. Речь идет, в первую очередь, о дезактиваторщицах, что кто-то как-то будет со стороны привлекаться и будут это делать. Здесь надо четко понимать, что в силу специфики нашего предприятия — почему мы все время делаем упор на такие слова как «качество», «ответственность» и «безопасность»? У нас слесарь — это не просто слесарь. Это хорошо подготовленный человек, работающий с определенным оборудованием в определенных специальных условиях. И нельзя слесаря коммунального хозяйства сравнивать со слесарем, который долгие годы занимается ремонтом специального оборудования там, где находится или выполняется процедура эксплуатации с ядерным топливом. Это разные квалификации, разная подготовка, разная ответственность. То же касается дезактиваторщицы. Она подготовлена, она несет ответственность за радиационную безопасность, чтобы эта грязь никуда не разносилась. Это специальные средства, ответственность, экзамен. Это не просто уборщица! Не понимать эти вещи или недооценивать нельзя!

Но главное последствие для нашего города и региона — это возможный рост безработицы, волны этого роста мы уже переживали, когда были большие сокращения в 2008-2009 гг. И многие бывшие работники станции оказались на улице. Кого-то потом удалось вернуть благодаря коллективному договору, в котором было предусмотрено, что при приеме на работу бывшие работники пользовались преимуществом, специалисты и т.д. А кто-то уехал из этих мест, и это печально, потому что люди здесь жили и не собирались уезжать. И эти специалисты для любого уважающего себя государства — ценность. Это люди, имеющие уникальные профессии, и с государственной точки зрения это очень неответственно.

2. Распределение фонда заработной платы, финансируемой из средств ЕС на безопасное закрытие ИАЭС, не является достаточно прозрачным и справедливым, создает напряжение и не оправдывает ожиданий работников ИАЭС. Размежевание между величиной заработной платы привлекаемых менеджеров и основного персонала специалистов необоснованно и тенденциозно растет. Это происходит на фоне роста цен и тарифов на коммунальные услуги, электроэнергию, отдельные виды продовольственных товаров, приводящих к снижению жизненного уровня абсолютного большинства работников ИАЭС и жителей региона.

Владимир Драник, председатель Независимого профсоюза ИАЭС:

— Зарплата, занятость, законность — основной лозунг профсоюзов. В чем проблема? В 2010 г., после останова 2-го блока, когда нам было сменено руководство и стали присылать или, скажем, стали привлекать к управлению внешних менеджеров, мы столкнулись с непропорциональной заработной платой, установленной вдвое и более раз высокой этим специалистам — тем, кто назначался сюда из Вильнюса по сравнению со всем остальным коллективом. Мы считаем, что такое отношение, прежде всего, свидетельствует о том, что и в министерстве энергетики, и в правительстве, и в Сейме, привлекая, посылая сюда каких-то специалистов и устанавливая им столь высокие заработные платы, считают уровень наших заработных плат для них неприемлемым. Так почему такое разное отношение к людям? Для тех, кто сюда привлекается со стороны один уровень заработных плат, для тех, кто работает — другой уровень. Это вызывает и удивление (сначала вызывало удивление) и возмущение, и непонимание всего коллектива.

3. Применение норм действующих правовых актов ограничивает работников ИАЭС в конституционном праве на забастовку, что, в свою очередь, ставит работников в неравное положение с работодателем при рассмотрении трудовых коллективных споров.

Альгирдас Сисас, вице-спикер Сейма:

— В одном из законов Литовской Республики заложена такая норма, что на ядерных объектах, какой является атомная элекстростанция (хотя и не действующим объектом) бастовать нельзя. В Литве есть список предприятий или отраслей, в которых бастовать нельзя или есть оговоренности, как это делается. Но я думаю, что рабочие Литвы должны иметь такие же правовые нормы, как и граждане других государств, за что нас критикуют международные организации труда, потому что в Литве были запрещены забастовки даже на пивном заводе, на общественном транспорте и в одном и другом случае организации труда сказали, что это превышает нормы, что рабочие должны иметь право выражать мнение и бороться за свои права и более лучшие условия, а как раз вот в этом году 28 марта Верховный суд Литвы признал, что запрещение забастовки работников общественного транспорта первыми судебными инстанциями были несправедливыми. Значит, меняется понемногу и позиция судов, и должна быть большая активность профсоюзов, которые через коллективные договора и коллективные споры эту проблему поднимали и тогда она начинет понемногу развиваться как-то так, как это происходит в Европе. Я не знаю досконально возможности атомщиков в других странах, но чтобы пивовары или общетвенный транспорт не могли бастовать, этого ни в одной другой стране быть не может Мы помним, как недели 2 назад была забастовка пилотов «Lufthansa», полмира не смогло улететь и никаких проблем. Мы привыкли, что это право людей получать лучшую зарплату, комфортабельные условия труда или еще что-то и это им позволено, и такие же права должны быть и в Литве.

Я думаю, что атомная электростанция — это не только реактор, это много подразделений и нельзя все списывать на один реактор. На реакторе работают человек 100, может быть 200 (может быть, это секрет). Но есть подразделения обеспечения. И мне очень странно и очень огорчительно, когда мы закладываем такие нормы в закон и что даже депутаты, избранные в Висагинасе — вот на этой неделе мы решали кое-какие нормы в трудовом кодексе — голосуют против права рабочих иметь лучшие условия. И я обращаюсь к жителям, чтобы они спрашивали у своих избранных депутатов, все-таки кому они служат.

Владимир Драник, председатель Независимого профсоюза ИАЭС:

— У нас был коллективный спор, и вот с чем мы соприкоснулись. По колдоговору в 2012 г. дважды произошло увеличение минимальной заработной платы, и администрация должна была произвести перерасчет. У нас были установлены коэффициенты на каждом окладе, привязанные к этой величине. 1 августа 2012 г. действительно произошло изменение заработной платы, но когда было принято решение об увеличении минимальной заработной платы в конце года, администрация отказалась сделать это, нарушая коллективный договор и ссылаясь на то, что средства на это не были предусмотрены. Мы вступили в фазу коллективного спора, и коллективный спор, пройдя стадии, предусмотренные Трудовым кодексом — примерительная комиссия, затем мы вышли на третейский суд, привлекая профессиональных юристов с той и другой стороны, по Трудовому кодексу равное количество представителей сторон, т.е. два адвоката с одной стороны и два адвоката с другой, естественно, каждая сторона адвокатов она ищет аргументы и пытается отстоять точку зрения или позицию заказчика. Наши адвокаты привели достаточно, я считаю, убедительных аргументов в том, что сторона профсоюзов в споре была права, и что действительно сторона администрации нарушила коллективный договор, перерасчет заработной платы должен был быть произведен, но что дальше? Третейский суд предложил сторонам спора обратиться в правительство, чтобы правительство создало рабочую группу, т.к. наш коллектив не имеет права на забастовку по закону о ядерной энергетике. Но правительство от создания такой рабочей группы отказалось, это предложение третейского суда было по аналогии со статьей Трудового кодекса о том, что для работников скорой медицинской помощи, там, где у них также нет права, там конкретно прописано, что дальше решает эту проблему правительство. После отказа от создания этой рабочей группы и при отсутствии права на забастовку получается, что процедура Трудового кодекса завела нас в тупик, и дальше мы по существующему законодательству никаких прав не имеем. И как раз в сегодняшнем обращении мы и делаем акцент на то, что рассмотрите, пожалуйста. Или в соответствующую статью Трудового кодекса, там, где предусмотрено право на рассмотрение правительством требовать права к работникам скорой помощи добавьте ИАЭС, либо предоставьте нам такое — право на забастовку.

У нас были гости из Франции — крупные европейские организации атомщиков, и французы на встрече с нашим активом были очень удивлены, что у нас, оказывается, отсутствует право на забастовку. У французов оно есть и они считают это своим естественным правом. Ведь предоставляя такое право, всегда можно в законодательстве предусмотреть, кому можно пользоваться этим правом в коллективе, а кому нет, чтобы обеспечить все уровни безопасности, эксплуатации и т.д. Так что французы были очень удивлены.

Подготовила Елена ПЛЕШАК